Общая характеристика литературы 1985–2000 гг.

Литература 1985–2000 годов

В литературе конца ХХ века выделяют следующие периоды:

• «перестройка» (1985–1991 гг.);
• современные реформы (1991–2000 гг.).

Большую роль это время, а особенно в горбачевскую перестройку и гласность, играет публицистика.

С конца 80-х годов в полный голос заговорили о возвращенной литературе, к которой относят

• произведения советских писателей, ранее не печатавшиеся по политическим причинам;
• произведения русских писателей первой и второй волны эмиграции, которые также в СССР не публиковались.

Общая характеристика литературы 1985–2000 гг.

90-е годы ХХ века вошли в историю русской литературы как особый период смены эстетических, идеологических, нравственных парадигм, как глубоко перепаханное пространство всей культуры. Последнее десятилетие как рубеж веков в традиции русской истории стало средоточием многих динамических тенденций, связанных с подведением итогов, противостоянием культур, нарастанием новых качеств, перемещающих наработанные ресурсы в следующее тысячелетие.

Произошла полная смена литературного кода и, как справедливо пишет Н. Иванова, «состоялось тотальное изменение самой литературы, роли писателя, типа читателя».

В эти годы наряду с произведениями, созданными за последние 15–20 лет, увидели свет и те, что были написаны в конце 1960-х – начале 1970-х годов, но до конца 1980-х оставались неопубликованными: «Москва – Петушки» Венедикта Ерофеева, «Пушкинский дом» А. Битова, «Школа для дураков» Саши Соколова. Подспудно они оказали огромное влияние на формирование важнейших тенденций, определивших развитие именно современной литературы.

Кроме того, в конце 1980-х – начале 1990-х годов составной частью современного литературного процесса стала и литература русского зарубежья (от Набокова до Бродского).

Одно из самых влиятельных культурных явлений второй половины XX века – постмодернизм. Лишь в конце 1980-х годов о постмодернизме заговорили как о литературной и культурной данности, а к началу XXI века приходится уже констатировать завершение «эпохи постмодерна».

Постмодернизм – комплекс мировоззренческих установок и эстетических принципов, причем оппозиционных к традиционной, классической картине мира и способам ее представления в произведениях искусства. Под сомнение прежде всего поставлена возможность рационального и целостного объяснения мира. Наиболее характерные определения, которыми сопровождается понятие «реальность» в эстетике постмодернизма, – хаотичная, изменчивая, текучая, незавершенная, фрагментарная. Мир – «развеянные звенья» бытия, складывающиеся в причудливые, а подчас абсурдные узоры человеческих жизней или во временно застывшую картинку в калейдоскопе всеобщей истории.

«Распалась связь времен», исчерпала себя линейная последовательность событий, связанных жесткими причинно-следственными отношениями, и отсюда – виртуальная история России в романе «Кысь» Татьяны Толстой, виртуальная Гражданская война в романе Виктор Пелевина «Чапаев и Пустота», заново сконструированная история коронации последнего российского императора в романе Бориса Акунина «Коронация».

Реализм как литературное направление в эпоху постмодернизма претерпевает значительные изменения. Реалисты по-прежнему исходят из представления о том, что в мире есть смысл – только его надо найти. Личность по-прежнему обусловлена внешними, в том числе социальными, обстоятельствами, формирующими духовно-интеллектуальный мир человека. Однако обстоятельства эти не универсальны, так как нет унифицированных представлений о социально-историческом развитии, а «отсутствие... единой концепции «правды» стало главной проблемой, с которой столкнулся реализм… 90-х». Доля «нереалистических» мотивировок, определяющих развитие сюжета или формирование характера героя, становится все заметнее. Рядом с эмпирическим миром появляется аллегорический, притчевый, метафизический, например, в произведениях Виктора Астафьева, Фазиля Искандера, Анатолия Кима.

«Жизнеподобие» перестает быть главной характеристикой реалистического письма: легенда, миф, откровение, философская утопия органично соединяются с принципами реалистического познания действительности. Документальная «правда жизни» вытесняется в тематически ограниченные сферы литературы, воссоздающей жизнь того или иного «локального социума», – будь то «армейские хроники» Олега Ермакова, Олега Хандуся, Александра Терехова или новые деревенские истории Алексея Варламова.

Однако наиболее отчетливо тяготение к буквально понятой реалистической традиции проявляется в массовом «криминальном чтиве» – детективах и «милицейских» романах Александры Марининой, Фридриха Незнанского, Чингиза Абдуллаева и др.

С начала 1990-х годов в русской литературе фиксируется новый феномен, получивший определение постреализма. Рождается новая «парадигма художественности». В ее основе лежит универсально понимаемый принцип относительности, диалогического постижения непрерывно меняющегося мира и открытости авторской позиции по отношению к нему. Писатели-постреалисты – а среди них называют Людмилу Петрушевскую, Владимира Маканина, Сергея Довлатова и др. – активно используют творческий инструментарий постмодернизма, который дает возможность эстетически осваивать абсурдный, агрессивный мир, проникать в его суть.

Постреализм настаивает на достижимости истины. Даже если на месте универсальных истин окажется пустота, у человека всегда остается возможность обретения субъективных, «частных» истин. Проза постреализма внимательно исследует «сложные философские коллизии, разворачивающиеся в ежедневной борьбе маленького человека» с безличным, отчужденным житейским хаосом». Частная жизнь, созданная и «обустроенная» индивидуальными усилиями человека, проникнутая персональными смыслами, «прошитая» нитями самых разнообразных связей с биографиями и судьбами других людей, осмысляется как уникальная «ячейка» всеобщей истории.

Наконец, на рубеже XX и XXI веков появилось еще одно понятие, описывающее современную культурную ситуацию, – постпостмодернизм. Его эстетическая специфика определяется прежде всего формированием новой художественной среды – среды «технообразов» (термин А. Коклен). В отличие от традиционных «текстообразов» они требуют интерактивного восприятия объектов культуры: созерцание, анализ, интерпретация заменяются проектной деятельностью читателя или зрителя. Любой технообраз – это «артефакт с инструкцией»: от читателя требуется знание «способа применения» художественно-эстетического инструментария. Художественный объект «растворяется» в деятельности адресата, непрерывно трансформируясь в киберпространстве и оказываясь в прямой зависимости от конструкторских умений читателя. Происходит «переход от постмодернистской интертекстуальности к постпостмодернистскому стиранию границ между текстом и реальностью как в буквальном (виртуальная квазиреальность), так и в переносном смысле».